В назначенное время жизни, когда
от жизни не осталось и следа,
ты подставляешь ладони под рукомойник
своих слёз, которые падают на землю
росой немых раскаяний, и читаешь молитву,
сотворённую задолго до тебя сотнями
поколений. Ты, как губка, впитываешь
величие этих слов, они наполняют
встревоженное сознание небесным
ветром и остаются на скрижалях воздуха
отпечатками сказанного. Испуганный мир
постигает твою душу, полную смятения
и тревоги, и превращается в тебя,
в твоё первое я, так ты обретаешь двойника,
твоего живого Голема. Ты один на всём
белом свете. Происходящее повторяется
с такой ясностью и неотвратимостью,
что невозможно понять, где вымысел,
а где само бытие, неповторимое, как
мимолётный дневной сон. Прикосновение,
нет, скорее постижение ускользающей
правды, еле доступное звёздам в дневное
время суток.