Авторский сайт Александра Коротко

Фигура Авраама многомерна и многозначна, проста и непостижима одновременно. Авраам — отец многих народов (арабы утверждают, что они произошли от него), и он — первый еврей, поэтому в еврейской традиции его называют «Авраам-авину» — «отец наш Авраам». Слово «иври», которое позже стало этнонимом, впервые встречается в книге Бытия 14:13 в сочетании с именем Авраам. Оно происходит от того же корня, что и еврейский глагол «avar» — «он пересек», и означает или «пересекший реку», или «пересекший границу между язычниками и верующими в Единого Бога», или порой оба варианта сразу. Этот библейский сюжет положен в основу глубокой и оригинальной поэмы Александра Коротко «Авраам и Ицхак».

Авраам — мятежник, который перевернул языческие верования и идолов своего отца Тераха и покинул родной город Ур Халдейский, что в Месопотамии, отправившись в землю Ханаанскую, как Единый Бог, открывший Себя ему, и завещал. Бог назвал страну Ханаан не сразу. Он просто сказал Аврааму: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего (и иди) в землю, которую Я укажу тебе» (Бытие 12:1). Тогда Авраам (в то время еще Аврам) отправился в Харран. Здесь, в Харране, мятежник стал лидером и творцом, поскольку, когда пришла пора двигаться дальше, из Харрана в Ханаан, он уже имел имущество, нажитое в Харране, и людей, которые присоединились к нему (Бытие 12:4).

Однако, хотя Авраам теперь стал лидером и был обременен имуществом, он оставил Харран также без нареканий, как и тогда, когда покинул дом своего отца в Уре. Власть Бога над ним была абсолютной. После эпитета «абсолютный» как бы напрашивается слово «бесспорный». Однако в случае с Авраамом это правило не действует. Он готов был спорить с Богом, пытался оспорить Его решение. Ярким свидетельством этого является стремление нашего праотца Авраама спасти как можно больше людей из нечестивого города Содома, обреченного на уничтожение, когда он спросил Всевышнего: «Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым?» (Бытие 18:23).

Впечатляет то, что Авраам был готов спорить с Богом, чтобы спасти людей, которых он не знал. Когда же речь шла о его любимом сыне Ицхаке, когда Всемогущий повелел Аврааму: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе», Авраам без ропота «встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог» (Бытие 22; 2-3).

Итак, перед нами еще одна художественная попытка постичь непостижимое и описать невыразимое. И каждая попытка осмыслить и описать библейский сюжет жертвоприношения Исаака является еще одним комментарием к бессмертной Книге Книг. Фигура Авраама в нарративной поэме Александра Коротко многомерная и полисемантическая, а значит, таких комментариев, по сути, может быть бесчисленное количество.

В рамках еврейской культурной традиции поэма касается архитипического еврейского патриарха, который, подчиняясь воле Творца, сознательно рискует жизнью своего сына, выполняя над ним обряд обрезания, воспитывая его как еврея, с осознанием того, что, как говорит еврейская пасхальная традиция в Аггаде, они «восстают против нас, чтобы уничтожить нас». Излишне говорить, что в еврейской литературе есть немало разнообразных произведений, посвященных этой теме. Однако Авраам является не только праотцом еврейского народа; он также «отец многих народов», и каждый, независимо от национальности, кто сталкивается с дилеммой или, как сказал Жан-Поль Сартр, «мучением Авраама», невольно испытывает ее на себе: «Как бы я действовал? Смог бы я? Должен ли я мочь? Есть ли у меня выбор?» — Александр Коротко свел эти и многие другие вопросы без ответа в один широкий вопрос, который вложил в уста Авраама: «Г-сподь, скажи, зачем придумано Тобою время, зачем рекою чёрною течет?»

На первый взгляд кажется, что в стихотворении Александра Коротко говорится о нестерпимой боли ожидания. «Дай раньше срока прийти к назначенному месту и воздух горный, который так к себе влечёт, испить до дна», — говорит Авраам. Он обычный отец, для которого нестерпима мысль, что сын покинет эту жизнь раньше него. Но тот факт, что он сам должен пожертвовать своим сыном, наполняет его невыносимой, невероятной болью. Жизнь для Авраама – бремя. «Мне душно, мне тесно на земле!» — тихо плачет он, обращаясь к безжалостному Творцу.

Однако, как уже отмечалось, Авраам в поэме многомерен и полисемантичен. Его личная трагедия — лишь один из показателей происходящего. Происходящее здесь и сейчас — на склонах горы Мория — с ним и его любимым сыном Исааком, будет много раз повторяться с сыновьями, далекими потомками Авраама в будущем, которое Творец беспощадно открыл ему. «Пока отряды  крестоносцев  наивны с головы до пят и где-то, за тридевять земель,  по-детски спят», однако настанет день, когда «неведомая зависть и неприкаянная злость» неизбежно «напоят землю ядом». Возвышение и слава «упрямых людей» сынов Авраама будут переплетаться с преследованиями, унижениями и жертвами.

С точки зрения Авраама, не было нужды во времени, которое «рекою черною течет». В средневековом пиюте (литургическом стихотворении, написанном для украшения еврейского богослужения) «Песни единства» есть следующая строка: «Тысяча лет для Него как вчера». Автор, имя которого до нас не дошло, имел в виду Бога, но эти слова могли касаться нашего праотца Авраама, которому, как описано в поэме Александра Коротко, Господь открыл будущее, заставив его жить в прошлом, настоящем и будущем одновременно.

Стихотворение Александра Коротко открывает перед читателем «большой вопрос», связанный с оригинальным библейским сюжетом. Это свидетельство того, что перед нами философское произведение. Это не только художественное творчество, но и дань философии бытия; поэтому важно уметь задать вопрос, а не найти ответ, хотя ответ может крыться в самом вопросе, как это поставлено автором. Важен не ответ, а поиск возможности задать вопрос.

В стихотворении я чувствую русскую литературную традицию, которая проникает в библейские корни и имеет много общего с сакральными знаниями. Именно русская поэтика исключительно новаторская, чего я не видел в других произведениях, которые обращались к еврейской теме жертвоприношения. На уровне памяти о жанре, памяти о ситуации, корни которой уходят в Тору, дается традиционное видение мотива жертвоприношения. Традиционно именно с точки зрения еврейского видения и еврейской традиции.

Но здесь новаторство в легенде, в русской поэтической традиции, в метре и ритмике, погруженные в плоскость Торы и воспроизводящие эффект несогласованного бытия, когда земля уходит из-под ног. И вопрос поднимается не только на уровне слов (язык), но и на уровне звука, ритма, специфических вибраций (язык), самой речи, которая идет от бытия к вечности Вселенной, где нет времени, а следовательно, нет и спешки. Ничего подобного в литературе я не видел и не встречал.

Мне кажется, в этом и состоит художественно-философское новаторство стиха Александра Коротко. Он оказывает мощное эмоциональное и психологическое воздействие. И чтобы выйти из этого состояния, следует построить собственный мир, найти то, что приносит творение, то, что может воспроизвести несогласованное основание времени и пространства, как в библейском сюжете.

Уникальность поэмы Александра Короткая «Авраам и Ицхак» состоит прежде всего в том, что она служит своеобразным мостиком между культурами, представляя на русском языке (и потому доступно для неевреев и ассимилированных еврейских читателей) традиционное еврейское видение этой библейской темы, которое стало, в определенном смысле, ключевой чертой еврейского самосознания. Это стихотворение невольно вызывает из памяти слова украинского поэта еврейского происхождения Абрама Кацнельсона: «Я мост между евреями и украинцами».

Поэма Александра Коротко, безусловно, является могущественным памятником мировой литературы.

Перевод Майкла Пурсглава