Когда ты так бережно относишься к своей лени, она перестаёт существовать только в твоём воображении и обретает душу, хрупкую и незащищенную, как время предвечерних сумерек, неизвестно когда наступивших. Лень — это не прерывистое нервное дыхание твоих устремлений и метаний, а ровное дыхание одиночества, безмятежное парение над гладью тишины, далёкое от потрясений, это зазеркалье твоей будущей жизни, уже наступившей и осознанной твоим неземным предчувствием. В её глазах отражается вечность, непаханое поле чернозёма ночного неба с проросшими до земли колосками звёзд. Ты идёшь по этому полю всеми забытой и всеми узнанной тенью раздвоенного сознания, укравшего у тебя алчное, но неподкупное прозябание, и ты благодарен ей за это, но как сказать об этом вслух, кто услышит, если никого вокруг, кроме памяти, которую, как мелкую рыбёшку, выбросило на берег подсознательного, она задыхается, прибой воспоминаний протягивает к ней руки, пытается дотянуться, но поздно, ей так хорошо в своём беспамятстве, она просит оставить её в покое, и покой, долгожданное безвременье, наступает, и беззвучные куранты выбивают чечётку секунд, татуировку на теле времени, у которого не осталось ни кровинки желаний.
