Окаменели слёзы акварели. Не кистью,
ветром Ты их писал на палубе зари, и память
долгая фрегатом осени плыла к закату.
Смирилось сердце, и строчек вавилон
лёг грузной тенью на легионы виноградников,
на римское предчувствие побед, заставшее
врасплох напевы греческих мелодий,
скользящих по судьбе неистовою
златокудрой прядью, и якорь бросила душа
на дно морское. Летело облако, похожее
на профиль Нефертити, и дымка лёгкая
с наивной простотой парила над землёй,
над киммерийскими холмами.
Жить на окраине – удел философов,
причастных к непостижимости мгновений,
где море – храм и волны-прихожане
читают исповеди тишины, и тёплый бриз
листает вечности страницы. Всё оживает,
полнится согласьем, и одиночество
как привилегия, как дар восходит на
небесный трон под звёзд рукоплесканье.
Некоронованная жизнь свершилась,
и эхо будущих событий уже стучит
в Твой дом реликтовый, Волошин.