Андрей Вознесенский


Сложноподчиненные предложения в поэзии никогда не говорили о поэтической сложности. Александр Коротко мыслит не строфой, не строчкой – словом. Это самый главный признак современности его поэзии. Сюжетность в поэме якобы отсутствует Однако однолинейность заменяется органически общим видением картины. Куски многовалентны и поэтому общаются между собой, вызывая многозначность, вспышки неожиданных смысловых значений. Как современный человек воспринимает действительность? Глазом, зрением. Ранее только слухом. Охотничий инстинкт заменен на фотографический.

Блефовала природа
До чего же азартной казалась игра.
Краюха рассвета на нарах лежит.

Удивительно, что в стихах Александра Коротко сошлись запад и восток вопреки известной строчке Редьярда Киплинга. Ибо «Маршируют парты, гитлерюгенд в школе» — это запад по мышлению, по мировосприятию. «Дорог не видать. И нас будто нету. Пора умирать». Это чистый восток. В поэме, в этом ее сила, обе ментальности сошлись, сцепились, но не в борьбе – в обьятьях. Принося искусство третьего виденья – востокозападного. Или западновосточного. Сама по себе идея круговорота, подхода к концу света, за которым снова встает солнце и начинается новый мир, идущий сначала по востоку на запад, а потом по западу к востоку, – это такой опоясывающий поезд в ночи с загорающимися и гаснущими вослед огнями в окнах вагонов, как падающие домино.

Смешение философий дает фантастические плоды. В поэме Александра Коротко и русский раешник, и японские хокку и танки, танцующие на равнинах средней Европы. Танцующие, но не давящие, не уничтожающие друг друга. И дело не в формах. Мир сам по себе вещь очень форменная и хаотичная. Но настоящему художнику удается увидеть, остановить и запечатлеть – на холсте или бумаге – гармонию этих, казалось бы, взаимоисключающих начал. В этом и есть талант поэта. И это несомненно удалось Александру Коротко в его новой поэме. Личность автора при этом осталась за скобками, он, как сатир, подглядывает из-за кулис, выпустив на сцену порой чуждый, а порой так любимый ему спектакль, и ждет сюрпризов от героев, поскольку они, как и он, сами вольны творить теперь уже новое действо.

Якобы бессюжетность и внешняя несвязанность стихов поэмы, фрагментарность точно отражают мыслительный процесс современного человека – внутренне они все соприкасаются, создавая сферу очень емкую, с глубоким ассоциативным рядом, рождающим многозначность. Разорванность мышления оказывается основным принципом мышления современного человека. Предлагается и новое отношение к миру в моральном плане.

Задыхаясь от любви, проститутка
ждет клиента.

Заплеванная моралистами всех времен, у поэта она тоже любит, пусть даже так. И это правда – любая любовь лучше любой ненависти. Рассудок же явно ассоциируется с духовной сифилизацией.

Провалился нос рассудка.

Конечно же, работа Александра Коротко – это работа импрессиониста. Недаром явно любимый им Ван Гог предстает в образе утра с вырезом рта. Мазки грубоваты, вещественны, и нужно отойти назад, чтобы увидеть точность и многозначность целого.

Новое произведение всегда соблазн сравнивать, искать похожее, читанное.

Поэма не напоминает никакую иную, разве что одну. Это «Двенадцать». Та же отрывистость. Поступь. Резковатость, не свойственная лирику. Главное – неприемлемость революционности. Критики в свое время неправильно прочитали Блока – слишком всерьез. «Двенадцать» написана пародийно, саркастически. Так и здесь. Начиная от нарочитого «Заре навстречу», вся поэма – это ирония, иногда жесткая, по поводу совсем недавнего прошлого, а значит по поводу настоящего. Ирония как пародия. В этом и новаторство, и тонкость, и стилистическая деликатность: пародия

убивает, ирония же вызывает ностальгию. Мы все из этого времени.

Империя ночей…
Растерянный, ничей, закат за горизонтом…
Отчаянье и свет. Круженье ангелов. И крохи
сомнений со стола побед…

И вдруг совсем не ожидаемая, неожиданная метафора, достойная художественного открытия.

Вертикальное счастье
по струнам небесным на землю бежит, словно полчища гуннов.

Варварство в образе гуннов приходит не горизонтально, как было всегда в истории. Противника ждали со всех четырех сторон, только не с неба. Не от времени небесного пришельцев. Полчища приходят, как счастье по вертикали, по струнам небесным – сверху вниз. Предвиденье поэта сбылось и стало фактом исторической правды – почти все беды двадцатого века и начала двадцать первого пришли сверху, включая и бомбардировку Нью-Йоркских зданий-близнецов.

Поэма написана художником, а не повествователем. Александр Коротко рисует, а ты разглядываешь картины. И чем богаче твое собственное воображение, тем больше ты поймешь и откроешь. Ибо не пристало художнику навязывать свое мнение зрителю, который не просто так бродит по галереям, вышагивая, вызубривая стихи любимых поэтов. Только свободу провозглашает автор – свободу самовыражения, свободу самовосприятия. Таков мир поэмы Александра Коротко.