It’s already 40 days since Inna Pushkar passed away – a composer whose work, with its powerful sincerity and romanticism, merits the highest praise. A classical music education and an amazing perception of the beauty of the world allowed Inna, even in the most tragically emotive pieces of music, to convey the inspired joy of earthly being.
Change
At one of my creative evenings at the Kiev Philharmonic Inna first performed our song “Change”.
After the concert, composer Vladimir Bystryakov approached her and said:
“I am in shock! Such songs appear once a century. After that, you cannot write anything at all. ”
A few years later the song gained recognition. First, it was recorded by Taisiya Povaliy, and some time later, by Iosif Kobzon.
* * *
Перемены, мой друг, перемены.
В том краю, где тоска и печаль,
милый ветер припал на колено
и целует родимую даль.
Купола в позолоте, как прежде,
серебрится январская ночь.
Все продам до последней одежды,
но вернусь, я вернусь,
лишь прошу мне помочь.
Полю еще долго спать под морозами.
Солнце, роща, благодать, день березовый.
С сердцем сладостная дрожь не расстанется.
Ничего не унесешь, все останется.
Будет день, я над сонной травою
полечу в свой заснеженный рай,
и уткнусь я седой головою
в твою чистую душу, мой край.
И забудется боль расставанья,
я найду свой потерянный след
и умоюсь росой утром ранним,
словно не было прожитых лет.
BABI YAR, OR JUST ACT
A few days before the evening in memory of Babi Yar, I wrote a poem of the same name and immediately read it to Inna by phone. The next morning, a prayer song sounded – lingering and mournful, as if the pain of all the Jewish people suffused the streets of Kiev and once more passed along the road of death.
The famous composer Alexander Zlotnik was organizing the concert. He dedicated a song to this event which was included in the concert programme. Inna was determined: “I’ll call him.”
The telephone conversation was short.
– Concert is tomorrow, last rehearsal today. You have no orchestration. And no one has heard this song, – said Zlotnik.
— I beg you, let me play it on the phone. – And she played.
—I‘m cancelling my song and putting yours on. You will sing live.
The next day, “Babi Yar” was performed by Inna Pushkar from the stage of the “Ukraine” concert hall. The song had a happy future. Today, at many venues all over the world, the song is performed by an amazing singer from America, Svetlana Portnyanskay.
Just yesterday, Svetlana called me on the phone, expressed her condolences and said that she has included several more songs written by us in her repertoire, and at each performance she would dedicate them to Inna Pushkar.
БАБИЙ ЯР
Б-гом избранный народ.
Солнце меркнет на ладонях.
Сорок первый черный год.
Слышишь? Память наша стонет.
По дороге в Бабий Яр —
куклы, детские ручонки.
Боль в наследство, вот так дар,
невидимки-похоронки.
Шепот материнских губ,
смерть с открытыми глазами.
В три обхвата старый дуб
тихо плачет вместе с нами.
Помнишь, бабушка нам пела
о еврейском счастье песню?
Пела нежно, как умела,
я спою, когда воскресну.
Гетто судеб, как вам спится,
что за сны приходят к вам?
В мире солнце, смех и птицы,
вы живете тут и там.
Untold
Tamara, I can’t hear you, I can’t hear myself. We were silent for a long time on the phone. «Я тайна», «Люди не боги», «Белая отара», «Сорок первый год» have been are written, the songs have been recorded. In the fall there will be a new album by Tamara Gverdtsiteli «Я тайна».
“All the compositions are very significant, and our joint work is like an interrupted song …” Tamara either said or thought.
But what does it matter when the pain of loss drowns out the words that were voiced at such an untimely moment – yet they were absent during Inna’s lifetime …
ЛЮДИ НЕ БОГИ
Таинственный вечер,
город в огнях
за лунные плечи
обнял меня.
Бессонные ночи
со мной заодно.
И ангел пророчит
и смотрит в окно.
Млечная дорога,
стоит поводырь.
Мы люди — не боги,
нам шаг до беды.
Летим же скорее,
пока не погас
таинственный веер
нездешних проказ.
Над Родиной вечной
колышется май,
такой же беспечный,
как будущий рай.
БЕССОННИЦЫ
Стало тихо на земле. И сердца Твоего стук не бьет больше по наковальне ночи. Только память рисует черно-белыми красками Твой силуэт. А Ты уходишь, уходишь, уходишь…
Инна, оглянись. А в ответ легкий, как взмах ангельского крыла, вздох. — Не могу. Не надо. Так лучше для всех.
Но и всех давно уже нет на земле.
ОСЕНЬ
Осень вздохнет и скажет:
глупо считать года.
Тихо уйдет и ляжет
песней на провода.
Осень утонет в лужах,
осиротеет сад.
Осень, кому ты служишь
тысячу лет подряд?
Осень возьмет под стражу
чуткой тревоги слух.
Осень дождями свяжет
пленной надежды дух.
Осень. И все по кругу,
цирк шапито в гостях.
Сны потянулись к югу
строчками в небесах.
Осень отравит ядом,
зельем своей души.
Осень, я буду рядом
звезды в ночи тушить.
АКТРИСА
Скажи, как повторить Твои слова, как почерк Твоей испуганной души, что водяными знаками любви на вечность лег, перенести в земную жизнь, патриархальную основу бытия, где нет, а может, и не будет никогда Тебя — веселой, будоражащей судьбу актрисы, великой и непонятой уже…
СОЛОМЕННЫЙ ДОЖДЬ
Заброшенный август застыл на стекле,
осенние главы пишет во мгле.
Последний наш вечер в объятиях муки.
На добрую встречу пришла к нам разлука.
Соломенный дождь уносит листва,
последней любви чужие права.
Все было давно, давай помолчим.
Бабочки слов умирают в ночи.
Что было — прошло, давай помолчим.
В глазах твоих осень рисует печаль.
Под сердцем мы носим слово «прощай».
Соломенный дождь, сплетаются тени
событий чужих и чужих сновидений.
Соломенный дождь,
идет соломенный дождь.
ПАПИНЫ КОРНИ
Эти непокорные консерваторские друзья, отбившиеся от рук своих, Твоих, и новые, сумасшедшие и трепетные, беззащитные, как Твоя одинокая жизнь, нашедшие в Твоем доме подкову счастья, музу с еврейскими папиными корнями.
Как быть без этих вечеров, переполненных музыкой и очарованием, новыми песнями, обреченными на забвение сегодня и долгую жизнь завтра?..
Мы не заехали к Тебе, мы мчались мимо, везя Тебя в другую жизнь.
ПОРА
Приходит время, и пора
душе в дорогу собираться.
Совсем не спится до утра,
и стыдно в этом нам признаться.
Приходит время, и пора
увидеть яркий свет нездешний,
понять, что жизнь — Его игра,
а мы — птенцы в Его скворечне.
Приходит время, и пора
читать последнюю страницу
и слушать, слушать, как ветра
заглядывают в наши лица.
Приходит время, и пора
расправить крылья для полета,
забыть, что были вечера
как продолжение субботы.
Alexander Korotko