Три года назад, когда Александр Коротко впервые опубликовал на странице фейсбука своё стихотворение, посвящённое Богдану Сильвестровичу Ступке в день его рождения 27 августа, одна из посетительниц страницы поэта, Людмила Новик, написала слова благодарности Александру Коротко за память, завершив послание такими словами: «О Богдане Ступке невозможно говорить только как об одном из самых талантливых актёров мирового кинематографа… Это Человечище – монолит, созданный Богом, скрепленный из бессмертной и очень чистой души, образованности, патриотизма и безусловной любви к своей Родине… Чего стоил только его живой и пронзительный взгляд, взгляд мудрого и очень сильного человека…» У Ступки столько званий, титулов, наград, что их с лихвой хватило бы на десятки сотоварищей по профессии, но при этом Богдан Сильвестрович начисто был лишён «звёздности», напротив, окутан всенародной любовью. Он был интеллигентен и деликатен, но в нужный момент мог пользоваться своей харизмой, ибо был за правду – и в жизни, и в искусстве. Пути Ступки и Коротко время от времени пересекались, оба с уважительной теплотой относились друг к другу, ценя творческие силы и время. Не раз планировали совместные проекты: Ступка собирался читать и записывать стихи поэта в переводах на украинский язык, а однажды собрал режиссёров и актёров своего театра для прослушивания пьесы Александра Коротко «Авраам и Ицхак» в авторском чтении. Для всех это было незабываемое событие. К сожалению, болезнь и безвременный уход помешали осуществить задуманное, но добрая память о Богдане Сильвестровиче жива. В 2016 году Александр Коротко написал и опубликовал стихотворение «Богдан Ступка», а накануне сегодняшней даты появилось эссе с одноимённым названием. Эссе переведено на украинский язык, и оба варианта размещены на главной странице. А стихотворение «Богдан Ступка» также публикуем на двух языках: * * * Когда с годами сбываются нежданные-негаданные роли, восторг сменяется обыденностью праздной и  вдохновение теряет  лоск,  и детская наивность обретает черты оседлости актерских будней, и, путая признание со славой, ты тяготишься счастливейшей из судеб. Реинкарнация ролей, переселение души в чужое тело, – что может быть страшнее, какое сердце выдержит такие испытанья? Законы жанра – быть узнанным другими и быть чужим для собственных страстей. И ты уже не ты, а он, – и так из года в год, и колесо премьер, событий, репетиций вращается, кружится голова, и хочется побыть самим собой, но время, желая угодить амбициям поклонников, зовёт в кино, и вот уже подмостки вновь сменяет площадка съёмочная, и киноленты – дороги виртуальных лет, твой ускоряя шаг, ведут тебя в тот край, где нет ни фильмов, ни спектаклей, и ты идёшь последней улицей июльской, и перед тем как занавес уставшего заката опустится на сцену жизни, снимаешь летнюю соломенную шляпу и низко кланяешься зрителям, друзьям и просишь строго не судить. * * * Коли збуваються з роками ролі негадані-неждані, на зміну захвату прийде буденність марна й натхнення геть утратить лоск. Наївність та дитинна набуде рис осілості акторських буднів, і, плутаючи визнання і славу, ти знемагаєш в долі, найкращій, найщасливішій з усіх. Реінкарнація ролей, душа в чужеє тіло, — чи є страшніше що? Яке ж бо серце витримати в змозі такі випробування? Закони жанру — бути впізнаваним людьми й залишитись чужим для пристрастей своїх. І ти уже не ти, а він, — і так із року в рік, і колесо прем’єр, подій і репетицій кружля невпинно, чманіє голова,і хочеться побути хоч на мить самим собою, але час,щоб шанувальників амбіціям вгодити, в кіно тебе зове,і ось уже замість підмостків — майданчик зйомок,і кінострічки — дороги віртуальні літ, прискорюютьтвою ходу, ведуть в той край, де фільму жодногоі жодного спектаклю, ти йдеш по вулиці останній липня, і перед тим, як спуститься завіса натомленого заходу на сцену днів твоїх, твого життя, знімаєш літній капелюх з соломи — низький уклін всім глядачам і друзям й прохання не судити строго. Перевод Юлии Дворецкой