ПЛЯСОВАЯ
Раздавали объятья. Ветром скошенный дождь умирал. Осень
в скромненьком платье листопад провожал. Беспризорные дни-
малолетки эпохи со стола мирозданья собирали по крохам звёзд
беспечных тепло. Ждали лучших времён. Над обещанной славой
палачи ворожили. И вставали рассветы не с левой, а с правой –
чтобы лучше мы жили. От счастливого детства и кровавых знамён
нам достался в наследство прах забытых имён. Этот мир-долго-
житель, автор наших измен, предложил нам забыть их и за это
в обмен ворох новых событий взял для нас у грядущего в плен.
Мастеров позабавились руки, и на холст, совсем белый от скуки,
легли краски земли, недоступные глазу и сердцу, те, что мы для
себя сохранить не смогли. Молчаливые песни, сутулясь (ожидания
тяжек был гнёт), на мгновение лишь встрепенулись и ушли,
вряд ли кто-то сейчас их найдет. Города обижали прохожих. Пустыри
одиночества ждали гостей. Вороньё доклевало удачу. На себя
не похожий, бродил сон-ротозей. Нарумянили ночи разлуку, ничего
не осталось от прожитых слов, проходили мы жизни уставшей науку,
наш единственный сладкий улов.
ИМПЕРИЯ
Апельсиновые закаты. Коркой хлеба подкова легла. Шарлатаны
и акробаты тихо пакостят из-за угла. Подворотни в истерике
бьются, собирается гордый народ. Ближе к вечеру скромно
напьются в стороне от житейских забот. Разлетаются птицы в
испуге. Им попутные ветры не дуют вослед. И не ждут их, как
прежде, подруги на юге. Вместо весточек шлёт им доносы сосед.
Межсезонье. Сныи те, словно мыши, по норам ночным разбежались.
СЮРПРИЗ
Малолетки вечера. Сны с открытыми глазами. Беспризорное вчера.
Жизнь, не сдавшая экзамен. Аист Ленина принес. Заросла толпа-
трава. Свой назойливый вопрос Гамлет снял с повестки дня. Кто-то
выкупил права гегемона на господство. Дату круглую сиротства
отмечали в мавзолее. Пели про последний бой. Свечек в храме не
жалея, ставили за упокой.
РАВЕНСТВО
Метр, в шапке набекрень, забивал козла с похмелья. В колыбели
революции чахла гордая сирень. На печи сидел Емеля, день
вчерашний сторожил. Дездемону зря душили. Проституции заря
занималась над страною. Все, кому не лень, грешили. Были
ближе всех к закону те, кто шел от фонаря. Партячейку распустили.
Но забыли про инстинкт. Вот тогда-то все запили. Ленин лишь
не пил один.
НАКАНУНЕ
Беглецы. Разукрашено горе. Не осталось для чёрного места.
Да и в снах, как в большом неуютном соборе, всё разрушено.
Вот и плачет вдовою невеста. Патриархи беззубого счастья,
отпустите на волю удачу. В нашем вечном ненастье не дано
получить вам за прошлое сдачу. За спиною Отчизна смеётся.
Слава Б-гу, дороги не проданы в рабство. Всё вернется.
И жизнь, что разбили вы ловко на слоги, кто-то склеит, пока
вы уносите ноги.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Маршируют парты. Гитлерюгенд в школе. Все сейчас воруют.
И пока на воле, думают о юге. С перебитым носом циркуль
в готовальне. Кто к нему с вопросом, сразу тянет в спальню.
Пионервожатые зори на линейке. Ходят неженатые зеки в
телогрейке. Мыши равенство проели. Шаг ступил, и ты на дне.
Зря мы лучше жить хотели. Страшно, как в кошмарном сне.