First publication of the “House” cycle of poems.
* * *
Не спрашивай о покойнике. В осеннем траурном небе
верноподданные птицы. Длинная изгородь солнечного
луча уже не греет душу. За кулисами горизонта
ленивый юг репетирует сцену из счастливой жизни.
Готовый от стыда провалиться режиссёр пьёт седьмые
сутки. Бог с ним. Эмигранты, люди второго сорта,
ищут своё « зачем?», как джаз импровизацию. Не шепчи
ей на ухо, не хватит денег. Вернуться можно только на
кладбище, там тебя ждут.
Помнишь, когда ты пошёл в первый класс мама сказала
с порога: «Ни пуха». Ты так и не обернулся. Всё время
шёл только вперёд. Теперь ты тут.
Письма, как слёзы.—пустая трата времени. Расстояние с
перебитым позвоночником более тридцати лет лежит
прикованное к земле, как и твоя надежда. В борделе
новые девочки. Вот и славно. У нас на Родине мы все
были заочниками и презирали тех, у кого татуировки на
теле.
* * *
Птичий свет, обомлевший от зрячих невзгод, как
реликтовый сад накануне потопа, где ни страха, ни
тлеющей жажды побед, где от взмаха чужой,
отлучённой от сердца, любви, камнепад возникает
Помпеей созвездий, и чужой неприкаянный след вспять
за руслом твоей непокорной судьбы возвращает
вращенью земли безрассудство своё и от прожитых лет
вычитает прощенье, потупивши взгляд, и вещает,
вещает. А к заутренней все возвращаются вновь в
торопливом созвучии бреда и шаги, как отрывки
заученных слов, отбивают чечётку в сознанье эпохи.
И приходит зима, и морозною шуткой румяной от соседа
к соседу веселит городок, облагая его бескорыстною
снежною данью.