… Слепая вера. Да, слепая. Напрасно ропщет тишина. Распахнуты ворота 
рая. Безжалостно болит спина. Еще мгновенье, и Авраам опустит нож 
не в сердце сына.

– Чья это мысль?
– Твоя, Авраам. 
– Прошу, Авину… – и затих, и вырвалось: – Тебе его я не отдам!

И в этом истовом реченьи вся жизнь Авраама пронеслась. И человеческая 
слабость, отца безудержная страсть затмили душу. Но это было лишь 
мгновенье, вселенской тайны перелет из ожиданья в нетерпенье, в тот год, 
который не нарушил Б-жественных свершений ход. 
А где-то рядом агнец бился, и ангел нож остановил. Он прилетел, нет, 
он приснился, на корточки по-детски сел.

– Авраам!
– Вот я.
– Все в прошлом. Жертву принесите и возвращайтесь вы домой. И миру
вы себя явите, пусть знают все, что Я с тобой. На этом горьком лобном 
месте, вершине духа, торжества, где сына ты не пожалел во имя веры, где 
понял ты – сия земля не может быть для падших пухом, и все права на сына, 
первенца, любимца, отдал Создателю, Творцу, и заново сумел родиться, 
и к венцу привел не только душу сына, а весь народ, который Я, поверь, 
Авраам, на сотню лет вперед умножу и свяжу уже Себя обетом вечным,
как сына ты, любя, связал.

Вас будет много. Вы будете светить, как звезды, дорогой млечной.
А мысль, что серой мышью пробежала в твоем истерзанном сознаньи, 
не в счет. Мне жаль, Я вижу все твои страданья наперечет. Как смеешь ты 
считать, что не исполнил до конца свой долг, Авраам, ревнитель веры!
И твои чувства как отца лишь на мгновенье победили. Ты в полной мере 
доказал свою приверженность Завету, и спал с лица напрасно ты. 
О, если б было все не так, поверь, призвал бы Я тебя к ответу…