… Слепая вера. Да, слепая. Напрасно ропщет тишина. Распахнуты ворота
рая. Безжалостно болит спина. Еще мгновенье, и Авраам опустит нож
не в сердце сына.
– Чья это мысль?
– Твоя, Авраам.
– Прошу, Авину… – и затих, и вырвалось: – Тебе его я не отдам!
И в этом истовом реченьи вся жизнь Авраама пронеслась. И человеческая
слабость, отца безудержная страсть затмили душу. Но это было лишь
мгновенье, вселенской тайны перелет из ожиданья в нетерпенье, в тот год,
который не нарушил Б-жественных свершений ход.
А где-то рядом агнец бился, и ангел нож остановил. Он прилетел, нет,
он приснился, на корточки по-детски сел.
– Авраам!
– Вот я.
– Все в прошлом. Жертву принесите и возвращайтесь вы домой. И миру
вы себя явите, пусть знают все, что Я с тобой. На этом горьком лобном
месте, вершине духа, торжества, где сына ты не пожалел во имя веры, где
понял ты – сия земля не может быть для падших пухом, и все права на сына,
первенца, любимца, отдал Создателю, Творцу, и заново сумел родиться,
и к венцу привел не только душу сына, а весь народ, который Я, поверь,
Авраам, на сотню лет вперед умножу и свяжу уже Себя обетом вечным,
как сына ты, любя, связал.
Вас будет много. Вы будете светить, как звезды, дорогой млечной.
А мысль, что серой мышью пробежала в твоем истерзанном сознаньи,
не в счет. Мне жаль, Я вижу все твои страданья наперечет. Как смеешь ты
считать, что не исполнил до конца свой долг, Авраам, ревнитель веры!
И твои чувства как отца лишь на мгновенье победили. Ты в полной мере
доказал свою приверженность Завету, и спал с лица напрасно ты.
О, если б было все не так, поверь, призвал бы Я тебя к ответу…